Ты прекрасен, Ли!

[yinatinka]

Это - небольшая зарисовка, что сложилась у меня в голове после нескольких бесед с  LikeIason. Прошу не воспринимать серьезно
Предупреждения: альтернативная мистика, ООС, отсутствие сюжета как такового.


- Таким образом, окончательное отделение Гайифы от Золотой Империи произошло в конце круга ээ... Волн, в году триста … триста... триста-каком-то! Ли, я не помню!

В голосе младшего близнеца звучала откровенная досада. История никогда не была любимым предметом Эмиля Савиньяка, и чем дальше в глубь кругов уходили изучаемые события, тем меньше они интересовали живого и непосредственного мальчишку. Поэтому вид старшего брата, расслаблено развалившегося прямо на ворохе листьев под развесистым кленом, выводил из себя неимоверно. А уж этот его наставнический тон!

- Эмиль, ты все прекрасно помнишь, мы же вместе читали. Тебе просто вспоминать не хочется, - голос Лионеля был ленив и абсолютно безмятежен, как чистейшее осеннее небо у них над головами.

- Тебе хорошо, ты все оттарабанил уже. А мне мэтр Дювеньи с самого утра грозится экзамен устроить, - Эмиль с силой захлопнул тяжеленный учебник, так что ветерком приподняло и закружило несколько огненно-желтых листьев. Проследив, пока они не улягутся вновь на землю, мальчик продолжил, - и не видать мне прогулки в деревню, как своих ушей.

- С этим трудно не согласиться, - старший брат, зевая и потягиваясь, начал лениво подниматься с земли. – Вон идет твой мучитель, можешь готовиться.

Миль буквально подскочил, словно там, где он только что сидел, неожиданно образовался муравейник. Лихорадочно оттряхивая одежду от прилипшего мусора, младший отчаянным шепотом взывал к милосердию брата:

- Ли, ну что тебе стоит, а? Ну, ответь за меня, не будь свиньей! Тогда – все десерты твои, до конца недели, честно! А хочешь, я тебе подарю кораблик, что мне плотник вырезал? Твой ведь сломался!

Лионель Савиньяк некоторое время стоял, почесывая в затылке и поглядывая то на брата, то на неотвратимо приближающегося ментора. Предложение было заманчиво, и риска никакого, если бы не некоторые обстоятельства…

- Миль, притвориться тобой я сумею, не вопрос. А вот поменяться рубашками у нас уже времени нет, ты уж извини.

- Чужо-ой! – в отчаянии протянул младший, оглядывая свою когда-то белую рубашку, за полдня уже успевшую принять на себя пятна земли, травы, чернил и еще чего-то непонятно бурого. У брата же одежда выглядела так, словно ее только что сшили. – Ну в кого ты такой чистюля, Ли? – тихо и тоскливо закончил Эмиль, так как мэтр уже приветствовал своих учеников.

- Рад, что нашел вас здесь, юные господа, - учитель, как всегда, пребывал в отличном настроении. - Господин Эмиль, вижу, вы не тратили времени зря. Замечательно, значит, мы можем более не откладывать экзамен, - и, оглядев двоих мальчишек, с постными лицами направившихся в сторону особняка, как бы между делом заметил:

- А вам, господин Лионель, идти с нами вовсе не обязательно. Я собираюсь насладиться исключительно познаниями вашего брата, вашу же готовность я уже оценил.

Ли нахмурился, а в глазах Эмиля появилось нечто откровенно безнадежное. Не то чтобы братья рассчитывали как-то смухлевать, просто, находясь поодиночке, чувствовали себя неловко и гораздо чаще влипали во всякие неприятности.

Но спорить с мэтром было не с руки, поэтому Миль, зажав увесистый том под мышкой, потащился в особняк, а Лионель направился в противоположную сторону – в глубь старинного парка, опоясывающего собой все поместье. Не мешать – так не мешать, тогда и под дверьми маячить не стоит.


***


Осень в Сэ была волшебным временем, это Лионель Савиньяк понял еще лет в пять. И даже сейчас, будучи уже взрослым одиннадцатилетним человеком, продолжал верить, что осенью возможны любые чудеса. Да и как не верить, когда совершенно незаметно, чуть ли не за одну ночь, по-сказочному желтели тополя на подъездной аллее, наливались сочно-красным цветом ветки рябин, а небо становилось сочно-голубым, словно вновь набиралось сил после палящего летнего солнца? Да и само солнце осенью было много уютнее, посылая на землю медово-прозрачные лучи, так чудно проникающие сквозь разноцветные листья в пока еще зеленую траву.

Матушка говорила, что в Рафиано осень наступает совсем по-другому, а отец только посмеивался и советовал не терять времени в эти волшебные дни. И Осенний Излом в Сэ праздновали по-старинке – с громадными кострами, яблочными пирогами и ночными походами в лес. Преображенные деревья в свете факелов выглядели совсем завораживающе, старый добрый заброшенный парк было не узнать, но близнецам совсем не было страшно, и крепко-крепко держались за руки они скорее от восторга. А после были долгие ночные посиделки, когда ни один гувернер не мог отправить мальчишек спать, и необычные разговоры про то, как вступает в свою силу Астрапово время – время огня, ярости и дикой осенней охоты.

В ночь Излома все было иначе, ни одно обыденное правило не могло нарушить ее волшебства, и Ли всегда верил и ждал ее с особенным чувством.

Но в этом году Излом вышел отнюдь не радостным. Отца неожиданно вызвали в Торку, и ему пришлось уехать на две недели раньше задуманного. Матушка грустила, хоть и старалась этого не показать, и празднества, пусть и по обычаю пышные, прошли необыкновенно уныло.

Лионель был уже взрослым, и прекрасно понимал, что в жизни не всегда все случается, как ты хочешь. Эмиль тоже это понимал, но справиться с собой, по примеру брата, не мог. Он стал рассеянным, вспыльчивым, и все реже можно было увидеть его веселую бесшабашную улыбку. Всего лишь осень, неурочная грусть и Излом без отца – но все это, казалось, лишило братьев того огня, что постоянно горел в них. Потому и сейчас, бредя по ослепительно красивому парку, Ли лишь уныло загребал ногами листву, не пытаясь напитаться красотой и величием осеннего леса.

Он не понял, как и что именно произошло. Не было ни коряги, о которую можно споткнуться, ни внезапно возникшей на пути ветки – но отчего-то мальчик пошатнулся, так что с трудом удержал равновесие. В глазах неожиданно потемнело, и сквозь раздавшийся в ушах непонятный звон до Лионеля донесся странный, незнакомый голос:

- Здравствуй, Ли!

Старший близнец помотал головой и протер глаза руками. Нет, старый парк был по-прежнему пуст, и по-прежнему яркое полуденное солнце светило сквозь кроны столетних дубов и наивную поросль молодняка. Что это было? Ветер?

- Улыбнись же, Ли!

На этот раз голос прозвучал еще звонче, будто невидимый кто-то хотел рассмеяться, но сдерживался из последних сил. Лионель обернулся, обошел пару деревьев, но все так же никого не нашел.

- Ты прекрасен, Ли!

Теперь невидимый собеседник откровенно хохотал, но это было не обидно, а наоборот – так задорно, что хотелось рассмеяться вместе с ним. Мальчик поневоле улыбнулся, и тут же ниоткуда взявшийся ветерок бросил ему в лицо охапку шуршащего осеннего золота.

- Не грусти, Ли! Мы с тобой, Ли! Улыбайся, Ли!

Голоса звучали отовсюду, они были разными, но в чем-то очень друг на друга похожими. Лионель больше не искал объяснений тому, что происходило. Было ли это шуршание листьев, свист ветра или треск сучьев – неважно. Мальчик закрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо мягкому и ласковому осеннему солнцу. Шелестела тревожимая ветром листва, колыхались вокруг еще не успевшие облететь ветки деревьев, где-то вдалеке тревожно горланили птицы, и все это сливалось в удивительные и невероятно радостные слова:

- Ничего не бойся, ты с нами, Ли! Иди вперед, вперед и до конца! Не оглядывайся!

Лионель засмеялся в голос, так легко и радостно ему доселе не бывало. Он почувствовал, как тело наполняется невиданной раньше силой и какой-то сумасшедшей легкостью. Стоять на месте больше не было никакой возможности, и он побежал. Побежал, что есть мочи, не раздумывая, углубляясь все дальше и дальше в чащу роскошного осеннего леса, лишь по традиции называемого парком.


***


Мучения Эмиля затянулись и продолжились даже после обеда. Судя по довольному виду мэтра и усталому – Миля, результаты были неплохие, но Ли в кои-то веки было неинтересно, как проходят занятия у брата. Едва дождавшись близнеца у дверей классной комнаты, Лионель схватил его за руку и потащил в галерею, где у них вот уже полгода как было излюбленное место для разговоров. На широком подоконнике третьего от входа окна они с лёгкостью помещались вдвоём, а тяжёлая портьера создавала иллюзию полного уединения. Вот и сейчас, с удобством умостившись напротив брата и обхватив колени руками, старший глубоко вздохнул и как мог чётко рассказал все, что с ним случилось.

Миль сначала слушал растерянно, с неверием глядя на брата. Но радостная уверенность в голосе рассказчика, его необыкновенный задор и воодушевление исправили дело. Младший взлохматил свои белокурые вихры, так причудливо окрашенные закатными лучами осеннего солнца, и, подумав, спросил:

- Так ты думаешь, это тебе не показалось? Это было на самом деле?

-В том-то и дело, Миль! Я уверен, что это было на самом деле! Ты тоже должен это почувствовать!

- Ли, подожди, - пожалуй, впервые младший сдерживал порыв старшего. – Если это все на самом деле, тогда кого ты слышал? Фульгат?

- Возможно, - легко пожал плечами Лионель. – А может, и не их, а кого-то другого. Это не важно, пойми! Кто бы они ни были, они не желают нам зла! Я уверен, мы просто не смогли почувствовать их в этот Излом, как всегда, помнишь? Вот они и решили с нами поговорить, а то пройдёт осень, и их время закончится. А ты не представляешь, насколько это необыкновенно!

- Уговорил, - рассмеялся Эмиль.


***


На следующий день они стояли в парке вместе. Ли прислушивался с предвкушением, а Эмиль - настороженно и даже слегка боязливо. До конца он так и не смог поверить брату, и потому удивлённо вскрикнул и ухватился за заботливо протянутую руку, когда услышал звонкий смех и приветствие:

- Здравствуй, Миль!

- Ну что? – тут же раздался рядом голос Лионеля. – Ты чувствуешь? Ты слышишь?

- Да, - шепнул младший. Почему-то говорить вслух сейчас казалось кощунством. Он посмотрел на брата, и увидел на его лице отражение своей же шальной улыбки.

Все встало на свои места. Осень, лес и магия Излома, пусть и в не совсем урочный час. Близнецы, все так же улыбаясь, шли сквозь торжество Астраповой силы так, как привыкли – рука в руке – и напитывались волшебством этого момента, чтобы запомнить навсегда, и не пропустить следующей встречи.